Администрация Обамы – Камелот XXI века, «Независимая газета». Дипкурьер, 29 июля 2009

29 июля 2009 г.

Американский президент прибывает в Москву с большой нацеленностью на успех, который также нужен и российской стороне – но приоритеты и цели у сторон разные

2009-06-29 / Вероника Крашенинникова - кандидат исторических наук, президент Совета по торгово-экономическому сотрудничеству США-СНГ.

«Президент Обама побил Брэда Питта в звании на самого стильного мужчину», – гласили заголовки американских средств массовой информации 16 июня. Даже такой серьезный телеведущий, как Крис Мэттьюс, на либеральном канале MSNBC включил новость в свой прайм-тайм. В конкурсе на лучший мужской стиль Барак Обама обошел помимо Питта целую плеяду культовых англосаксонских героев: актера Джорджа Клуни, футболиста Дэвида Бекхэма и самого свежего «агента 007» Даниэля Крэга. По словам Мэттьюса, такого не случалось со времен Джона Кеннеди. 

Джон Кеннеди, с которым Барака Обаму обильно сравнивали еще во время президентской кампании, остается идеалом президента США как для американцев, так и для многих других наций. В национальную мифологию годы его президентства вошли как Камелот – период добродетели и мужества, надежды и оптимизма по аналогии с балладой о короле Артуре, согласно которой посреди мрачного и смутного Средневековья существовало чудесное королевство, процветавшее под мудрым правлением идеального государя и его благородных рыцарей Круглого стола.

Легкомысленная на первый взгляд новость о президенте как наиболее мужественном американце и параллель с Кеннеди демонстрируют одну из основных причин избрания и миссию президента Обамы. Как Кеннеди, Обама воплощает молодость, образованность и внешнюю привлекательность. Как Кеннеди, Обама объединяет, воодушевляет американскую нацию и внушает ей доверие. Как Кеннеди преодолел барьер предубеждения против католиков, так Обама преодолел барьер расовых предубеждений. И не зря влиятельнейший до сих пор политический клан Кеннеди поддержал Обаму на выборах. 

Во времена системного экономического кризиса и рецессии эффект Обамы внутри США особенно важен для проведения болезненных мер и сохранения системы. Во внешних делах ему предстоит устранить последствия породившей столько антагонизма внешней политики тандема Буш–Чейни и восстановить лидерство и моральный авторитет США в мире, позволяющие проводить интересы с меньшими издержками. 

Европу Обама покорил своим интеллектом и прогрессивностью, Африку – цветом кожи, исламский мир – мусульманским вероисповеданием отца и годами жизни в Индонезии, самой многонаселенной мусульманской стране. 

Таким образом, в критический момент потери Соединенными Штатами мирового лидерства Обама оказался оптимальным кандидатом для того, чтобы продемонстрировать привлекательное лицо Америки, в которой каждая раса и религия могут найти что-то близкое им, и которая дружественно настроена по отношению ко всем народам, желающим подключиться к ее системе. 

Борьба за умы и души: от Вьетнама до Афганистана 

В чем состояла реальная политика – в отличие от риторики – первого года администрации Кеннеди? 

Выиграв президентские выборы на обвинениях республиканцев в примиренческом подходе к СССР и в «ракетном отставании» США от СССР (предвыборная выдумка: на самом деле США обладали преимуществом в ракетных вооружениях), Кеннеди лично дал добро на секретную операцию в Бухте Свиней, вошедшую в историю США как крупнейшее фиаско, разместил в Турции ракеты средней дальности «Юпитер», что привело к карибскому кризису, и продемонстрировал решимость отразить «коммунистическую агрессию» во Вьетнаме посредством эскалации конфликта. Именно Кеннеди положил начало использованию сил специального назначения в противоповстанческих операциях в странах третьего мира (изначально они предназначались для действий за линией фронта при обычных войнах) и борьбе за «умы и души» несогласных с американской политикой народов. Президент Кеннеди при первой возможности назначил главой Генштаба генерала Максвелла Тейлора, поборника усиления роли сил спецназа, рекомендовавшего вопреки изначальному намерению президента немедленную отправку во Вьетнам контингента в 8 тыс. солдат: так, в мае 1961 года в Южный Вьетнам прибыли первые подразделения зеленых беретов для подготовки южновьетнамских солдат к контрпартизанской войне.

Чем же занималась администрация Обамы, в то время как президент вдохновлял свой собственный и другие народы? 

Ровно за неделю до первой встречи президента Обамы с президентом Медведевым 2 апреля 2009 года в Лондоне и последовавшим юбилейным саммитом НАТО военную доктрину на европейском пространстве представил на слушаниях в Сенате генерал Джон Крэддок, совмещающий две высокие должности: командующий Европейским командованием ВС США, в зону которого входит Россия, и главнокомандующий объединенными ВС НАТО в Европе. 

Если в принятой на саммите НАТО 3–4 апреля 2009 года «Декларации о безопасности альянса» Россия фигурирует только в предпоследнем параграфе и в контексте сотрудничества, то в докладе генерала Крэддока Россия появляется уже во втором предложении в качестве основополагающего негативного элемента: «Стратегическая обстановка на территории Европейского командования существенно изменилась в течение прошлого года, особенно вследствие по-новому жесткой позиции России в отношении наших друзей и союзников – тех, кто граничит с Россией, и тех, кто зависит от поставок российских энергоресурсов». 

С момента распада Советского Союза и до недавних пор прогноз Европейского командования и НАТО основывался на отсутствии угрозы вторжения в Европе и Евразии. «Ошибочность этого прогноза теперь представляется доказанной», – сообщил Крэддок сенаторам. По мнению докладчика, действия России в Грузии в августе 2008 года и в отношении поставок газа в январе 2009 года убеждают, что «общее намерение России состоит в ослаблении европейской солидарности и систематическом сокращении влияния США». 

В ответ на новую угрозу, исходящую от России, а также на традиционные для последних лет вызовы военное руководство США избрало стратегию «повышения потенциала партнеров». Эта стратегия включает подготовку отдельных подразделений союзников и партнеров, модернизацию и трансформацию их военных сил, подготовку сегодняшних и будущих военных лидеров, развитие оборонных институтов. «Возможности союзников и партнеров США могут быть столь же важными, что и наши собственные, и повышение их потенциала столь же важно, если не более важно, как и военный потенциал самих Соединенных Штатов», – поясняет министр обороны США Роберт Гейтс в своей программной статье в журнале Foreign Affairs. 

Усилия военных реализуются в рамках многочисленных программ, совместных учений и другого взаимодействия с армиями союзников и партнеров. Вот лишь один из сотен примеров, приводимых в докладе: программа «Международное военное образование и подготовка» за 2008 год обеспечила подготовку 1514 военных и гражданских лидеров других стран.

Помимо практических военных навыков программа дает возможность военным из стран-партнеров построить контакты с американскими коллегами. «Действительно, сегодняшние выпускники IMET – это завтрашние начальники штабов, министры обороны и главы государств», – говорится в докладе. Нет необходимости упоминать, что подавляющая часть военных программ США и НАТО проводится на пространстве СНГ и в Восточной Европе и все рекорды по активности в них бьют Грузия и Украина, догоняемые Азербайджаном. 

Стратегия «повышения потенциала партнеров» в действительности является лишь одним из направлений реализации нового аспекта военной доктрины США: 1 декабря 2008 года Пентагон издал директиву «Иррегулярные военные действия». Эта директива признает иррегулярные военные действия стратегически такими же важными, как и обычная война, и ставит целью добиться такого же превосходства в иррегулярной войне, каким США обладают в традиционной войне и ядерном потенциале. Иррегулярные военные действия, включающие войны малой интенсивности, повстанческие и противоповстанческие операции, психологическую войну и др., США вели всегда. Новость же состоит в том, что эти операции, которые обычно велись силами специального назначения, чаще всего в секретном режиме и с участием военизированных формирований посредников, возводятся в тот же ранг, что и обычная война. 

Вывод иррегулярной войны в легитимное поле облегчает получение бюджета и ресурсов для ее ведения, снимает риски вмешательства общества и прессы, решает проблему недостатка собственных военных сил, их неадекватной языковой и культурной подготовки, расширяет доступ в ранее недосягаемые территории, упрощает взаимодействие с военизированными группировками и движениями других государств (которые иногда попадают в класс террористических) и построение агентурной сети. 

Процесс легализации иррегулярных военных действий по своей логике очень напоминает то, как в 1990-е годы деятельность по «смене режимов» перешла от секретных агентств в ведение «неправительственных» организаций – таких, как Национальный фонд в защиту демократии (99% средств получает из бюджета), Freedom House или Фонд Сороса.

Назначение в мае 2009 года на пост главы операций – включая «борьбу за умы и души» – в Афганистане генерала Стэнли Маккристала, до сих пор возглавлявшего Объединенное командование спецопераций ВС США и пользующегося репутацией особенно летального спецназовца, вместо слишком «консервативного» и «традиционного» генерала Давида Маккирнана демонстрирует практическую реализацию курса. Ибо, как гласит одна из американских аксиом, People is policy, в русском эквиваленте – «Кадры решают все». 

Значимо и переназначение Гейтса на пост министра обороны. Некоторые наблюдатели приветствовали этот шаг: потому-де, что Гейтс рациональный, неидеологизированный человек. У Гейтса имеются более важные резоны для продолжения работы: именно он в 1980-е годы в качестве заместителя директора ЦРУ создавал сеть моджахедов в Афганистане и как никто другой знает механизмы этого и других «партнерских» формирований.

В преддверии саммита: расставленные ловушки 

С каким багажом подходит президент Обама к встрече с президентом Медведевым 6–8 июля в Москве? 

Произведенная администрацией США риторическая подготовка – «перезагрузка» и проч. – питается в том числе американскими надеждами на быстрый успех. Один из ключевых чиновников Белого дома с мальчишеским энтузиазмом недавно рассказывал, как на предстоящем саммите американская делегация должна подписать «не одно [СНВ], а дюжину соглашений с русскими!» – только тогда саммит можно будет считать успехом. Действительно, новый тон – вещь скоропортящаяся, он действует только до тех пор, пока реальная политика не начнет ему противоречить. 

Фактор времени важен для администрации США еще и потому, что так называемые реалисты, которые, согласно популярному мнению, сейчас задают направление политики США в отношении России, должны продемонстрировать внутренней аудитории результативность своего подхода. Необходимость наличия результата будет, вероятно, использоваться ими для давления на Россию: «помогите нам помочь вам, иначе, сами понимаете, с вами будут говорить другие» (читай: Ричард Холбрук, Джон Маккейн и т.п.). Однако ограниченность давит и на самих реалистов: при отсутствии результатов их влияние упадет, а некоторым, возможно, придется покинуть свои посты. 

Достижение результатов на саммите усложняется различиями в приоритетах сторон. Для Москвы самой важной тактической задачей является отмена планов по размещению системы ПРО в Восточной Европе (а также отмена – не замедление! – дальнейшего расширения НАТО). Для Вашингтона критически важным и срочным является решение иранского вопроса. Подписание нового договора по СНВ для обеих сторон – почти единственная возможность продемонстрировать хоть какой-то результат.

Задача достижения результатов далее усложняется тем фактом, что Москва привязывает отказ от системы ПРО в Восточной Европе к новому договору по СНВ, а Вашингтон – к отказу России от сотрудничества с Ираном. 

И здесь позиция России по Ирану может обернуться ловушкой и предлогом для перехода к «другим» средствам. 

Еще в марте в New York Times появилась информация о «секретном послании» президента Обамы президенту Медведеву, намекающем, что Вашингтон может отказаться от установки системы ПРО, если Россия поможет остановить разработку Ираном стратегического оружия. Согласно одному из высокопоставленных источников издания в Белом доме, письмо Барака Обамы призвано сказать русским «смиритесь или заткнитесь» («рut up or shut up»): «Русские не смогут сказать: «Мы попытаемся, и вы должны отложить [размещение ПРО]. …Угроза [Ирана] должна исчезнуть». 

Требование США прекратить обогащение урана служит также рычагом для «смены режима» в Иране, которая вдруг оказалась как никогда возможна. На состоявшихся 12 июня – через неделю после речи Обамы в Каире – президентских выборах с перевесом в 11 млн. голосов победил нынешний президент Махмуд Ахмадинежад. На победу Мир-Хуссейна Мусави, на которого делали ставку сторонники либерально-западнического развития Ирана, американские аналитики и не рассчитывали. Но масштаб и продолжительность демонстраций протеста уже сами по себе представляют значительный уникальный шанс для Америки. «Иран в игре», – торжествует американский истеблишмент. Ибо, как гласит еще одна аксиома внешней политики США, «хаос создает новые возможности». 

Развитие ситуации в Иране непредсказуемо, но можно с уверенностью утверждать, что США своего шанса не упустят. Вопрос состоит в том, каким образом они воспользуются ситуацией. В настоящее время в Америке ведется массированная информационная подготовка внутренней аудитории для ужесточения политики в отношении Ирана. Вашингтон, в принципе, вполне может обойтись и без международного сообщества, поскольку процесс «смены режима» в Иране уже пошел – в этом случае США от России ничего не требуется, и Россия теряет козырную карту влияния на Иран. Если администрация Обамы все же пойдет по обещанному пути многосторонности и потребует усиления международного давления на Иран, включая новые санкции, тогда Россия встанет перед серьезным выбором. 

В апреле этого года госсекретарь Клинтон, выступая на слушаниях в Конгрессе, заверила, что параллельно с ведением диалога с Ираном «подготавливается база для очень жестких, …калечащих санкций». Естественно, России будет предложено поддержать эти «калечащие» санкции. Интересы России диктуют отказ от ужесточения давления на Иран, тем более что для этого нет законного повода: в качестве участника Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) Иран имеет право на ядерную энергетику и ведение исследовательской деятельности в мирных целях, как и другие 187 государств – членов Договора (в отличие от трех стран в мире, не подписавших ДНЯО, – Израиля, Пакистана и Индии; они обладают ядерным оружием, но США к ним претензий не имеют). 

Когда же окажется, что Москва не помогла Вашингтону, а «встала на сторону тоталитарного режима Ахмадинежада, спонсора терроризма», тогда сама Россия может быть представлена как «сообщник террористов». В этом случае сторонники агрессивного подхода в США возьмут верх, маска Камелота сойдет и под ней окажется хорошо знакомый России и миру «ястребиный» облик. 

Попав в такую ловушку, Россия теряет при любом ответе.

Движение вперед, в обход ловушек 

Таким образом, на предстоящем саммите у России будет два легких способа стать «другом и партнером» США: снять возражения по системе ПРО в Восточной Европе и подписать новый договор по СНВ в американской версии; пообещать Соединенным Штатам поддержку в их действиях против Ирана. Тем самым Россия окажется «перезагруженной» на середину 1990-х годов, о которых вице-президент Джозеф Байден, первым анонсировавший идею о «перезагрузке», знает не понаслышке.

Но есть и способы избежать ловушки, защитить свои национальные интересы и настоять на действенности международного права и международных организаций. Например, Москва может выступить с инициативой о введении под контролем МАГАТЭ дополнительного протокола инспекций иранской программы по обогащению урана, который бы обеспечил соблюдение Ираном условий ДНЯО. Дополнительные инспекции ставили бы целью постоянный контроль над: 1) процентным показателем обогащения урана – достаточным для производства электроэнергии, но не достаточным для оружейных целей; 2) отсутствием попыток перенацелить обогащенный уран на военные программы. 

В этом случае предложение Москвы напрямую отвечает заявленным намерениям американских реалистов решать мировые проблемы в многостороннем формате и мирными путями, тем самым помогая им выстоять против агрессивно настроенных оппонентов и предоставляя возможность продемонстрировать миру, насколько они соответствуют званию «Камелота XXI века».

Оригинал статьи: http://www.ng.ru/courier/2009-06-29/9_obama.html