Игорь Панкратенко: «Эксперт об Афганистане: Сеть "джихадистов" смыкается с американскими НКО», ИА REGNUM, 27 июня 2013

5 ноября 2013 г.

«Афганистан, точнее, медиа-кампания вокруг него в 2000—2001 годах стали лишь предлогом для реализации стратегии усиления присутствия США в регионе, стратегии, которая на законодательном уровне была оформлена за несколько лет до вторжения в Афганистан». Об этом, комментируя некоторые нюансы политики США в Средней Азии заявил в ходе виртуального круглого стола на базе проекта «Центральная Евразия» советник директора Института внешнеполитических исследований и инициатив Игорь Панкратенко (Россия).

Он вспомнил, что «вопрос о политической стабильности в Афганистане был сначала поднят в 1997—1998 годах на презентациях контрактов и переговорах вокруг газопровода «Давлатабад (Туркменистан) — Мултан (Пакистан)» по территории Афганистана и нефтепровода из Чарджоу (Туркменистан) до пакистанского побережья в Оманском заливе, опять же — через афганскую территорию. А в 1999 году палата представителей США приняла «Закон о стратегии Шелкового пути», и сенат включил его в бюджетный «Закон по зарубежным операциям, экспортному финансированию и связанными с этим программами» на 2000 налоговый год («FY 2000 Foreign Operations, Export Financing, and Related Programs Appropriations Act»)». «Я приношу извинение за напоминание этих деталей, — говорит специалист, — но из них со всей очевидностью следует две вещи. Во-первых, Афганистан был обречен на «принуждение к политической стабильности». Во-вторых, установление контроля США над регионом является долгосрочной стратегией, в которой события в той или иной стране являются лишь фоном, поводом для тех или иных внешнеполитических акций», — уверен Панкратенко.

По его мнению, на сегодняшний день итогом реализации этой стратегии является военно-политическое присутствие США в регионе, которое будет только расширяться, вовлекая в свою орбиту все новые государства. США пришли в регион всерьез и надолго, а потому количество пунктов присутствия будет только увеличиваться.

«Не закрыт вопрос с Киргизией. Думаю, что положительно решится вопрос о «логистическом центре» в Казахстане. То есть, регион становится территорией, на которой Соединенные Штаты будут решать собственные задачи установления контроля над транзитом энергоресурсов, сдерживания Китая и России и так далее. Решать в типичной для США манере — жестко, напористо, «переформатируя по-живому», обеспечивая приход к власти лояльных Вашингтону политических элит». «В 2001 году, когда все страны региона, и Россия в числе первых, поддержали расширение присутствия США в регионе, то элиты этих стран рассчитывали на определенную «благодарность» Вашингтона за оказанное содействие. А получилось ровно наоборот. Это Вашингтон считает, что страны региона обязаны ему за поддержание «безопасности» в Афганистане. Порой это приобретает форму откровенного шантажа: дескать, «мы уйдем, а афганская нестабильность захлестнет и всех вас, поэтому давайте мы окружим Афганистан по периметру базами, расположенными уже на вашей территории», — уверен эксперт.

При этом, отмечает Панкратенко, нужно четко понимать и то, какие в реальности угрозы исходят сегодня из Афганистана. «Экспансия талибов»? Да не смешите, «классический Талибан», тот, который не пожелал договариваться с Вашингтоном в начале 2000-х, сейчас расстреливается дронами в Вазиристане. Реальны только две угрозы: нарастающий поток героина, и смычка «джихадистов» из разных движений в единую сеть, которая окутывает регион, — подчеркивает эксперт.

«Но вот в чем проблема: производство и транзит героина невозможен без благосклонности США. А сеть «джихадистов» выпестована на афганской территории и в своей деятельности начинает смыкаться с неправительственными и некоммерческими организациями, которые так или иначе связаны с США. Да и цели у этой «среднеазиатской Аль-Каиды» вполне совпадают со стратегическими целями США в регионе: с одной стороны, служить средством устрашения для нынешних правящих элит, а с другой — раскачивать мусульманскую часть Китая. Следовательно, главная угроза и вызов безопасности региона — это присутствие США, их работа по «переформатированию», исключение из процесса афганского урегулирования других государств — Китая, России, Узбекистана, Индии и Ирана», — отмечает специалист.

«Говоря о переговорах с талибами, еще раз повторю свое утверждение о том, что «классический Талибан» 90-х попросту выбивается физически. А «новый Талибан» — это очень интересное образование, которое в той или иной мере существует в симбиозе с США, а точнее — в вопросах «освоения» международного бюджета, выделяемого на «реконструкцию Афганистана», выделяемого на «заполнение вакуума безопасности». Это и нашумевшая история с Watan Risk Management и Host Nation Trucking, в которой администрация Карзая работала с полевыми командирами талибов без каких-то особых разногласий. Это и формирование «местной полиции безопасности» (ALP), что, по сути, представляет собой включение талибов в некую общеафганскую систему сдержек и противовесов». «По большому счету, сегодня и Карзай, и талибы кормятся из одного источника. Поэтому предметом переговоров может быть только разграничение сфер влияния и финансовых потоков», — рассуждает специалист.

Другое дело, — говорит Панкратенко, — что внешне эта ситуация выглядит для Запада, мягко говоря, не очень красиво: нет в ней «победы демократии», «политического урегулирования» и «национального примирения». А это очень важно, потому как за израсходованные на «процесс национального примирения» деньги надо отчитаться. Поэтому из пакистанской тюрьмы выпущен мулла Абдул Гани Барадар, который, видимо, и будет назначен «главным талибом» на предстоящих «мирных переговорах». Перед нами сыграют картинку «сложного процесса политического диалога и примирения», которая всех вполне устроит.

«Касаясь перспективы превращения Афганистана в транспортный перекресток Евразии и вероятности пересмотра схемы мировой торговли, скажу откровенно: я абсолютно убежден, что стратегия «Нового Шелкового пути» имеет мало общего с той красивой картиной экономической интеграции региона, который нам рисуют». «Вот смотрите: товарооборот между Киргизией и Узбекистаном в прошлом году составил 259 миллионов долларов. Товарооборот между Таджикистаном и Казахстаном за 7 месяцев составил около 384 млн. долларов. По информации ФИККИ (Федерация торгово-промышленных палат Индии) формальная (или официальная) торговля между Пакистаном и Индией составила в 2011 году 2,7 млрд. долларов. Чтобы было понятно: доля Пакистана в индийском импорте — 1%, доля Пакистана в индийском экспорте — 0,1%, (по данным на 2011 год). Это же какие Западу надо вложить средства для полноценной экономической интеграции региона?» — задается риторическим вопросом Панкратенко.

Эксперт напоминает, что «в мае 2006 года, с учетом «афганских реалий» «Закон о стратегии Шелкового пути» был основательно обновлен и дополнен. В частности, США взяли на себя обязательство по «развитию внутреннего оборонного потенциала и обеспечению безопасности границ» государств «Шелкового пути». Вот в это вполне верится и эта задача вполне выполнима. Следовательно, речь идет не о пересмотре схемы мировой торговле, а о том, чтобы под разговоры о таком пересмотре решить следующие задачи:

• получить доступ к рынкам, насчитывающим более двух миллиардов человек — почти четверть населения планеты;
• получить предлог для расширения военного присутствия и размещения военных баз в регионе — «для защиты трубопроводов»;
• перенаправить извлекаемые природные ресурсы региона от Китая в Индию и Пакистан и далее;
• создать ориентированную на Запад региональную организацию «государств Шелкового пути» в противовес ШОС и ОДКБ.

В достижении вот этих целей США заинтересованы. А вопросы экономического развития постсоветских государств, Афганистана и Пакистана им по большому счету неинтересны».

В отношении обеспокоенности ряда российских экспертов характером сотрудничества США с Узбекистаном, возможности того, что Соединенные Штаты будут ослаблять влияние других стран Центральной Азии, в том числе Казахстана как «ключевого союзника» Российской Федерации, эксперт заметил следующее. «Ну, Казахстан, как «ключевой союзник Российской Федерации» пусть останется на совести этих экспертов. Я искренне восхищаюсь той виртуозностью, с которой Нурсултан Абишевич ведет свою, именно свою игру на внешнеполитическом поле. Массовое заблуждение о некоей «пророссийской» позиции Казахстана, думаю, вскоре обернется разочарованием и для российского экспертного сообщества, и для российской политической элиты». «Нурсултан Назарбаев ведет проказахскую политику, честь и хвала ему за это. Но при чем здесь российские стратегические интересы? Где-то наши интересы совпадают, где-то скоро разойдутся, это нормально, к этому надо быть готовыми, а не тешить себя иллюзиями...», — убежден эксперт.

«Что же касается алармизма в отношении американо-узбекского сотрудничества, то это не от большого ума, уж простите меня за откровенность. Надо понимать, что в Москве, как и в Ташкенте, наверное, есть силы, которые хотят развести наши страны. Отсюда и страшилки о «сближении Узбекистана с США», об «особом американо-узбекском партнерстве» в сфере военно-технического сотрудничества», — уверен Панкратенко. Он приводит свои аргументы.

«Во-первых, Узбекистан — единственный торговый партнер России на постсоветским пространстве, внешнеторговый оборот с которым практически все двадцать лет демонстрировал положительную динамику. Во-вторых, в списках военной техники, которую Узбекистан готов получить от США и НАТО — бронежилеты, приборы ночного видения, системы электронной безопасности, используемые для охраны объектов, миноискатели, стрелковое оружие, армейские системы GPS, бронемашины, машины разминирования MRAP и беспилотники. Это как раз то снаряжение, потребность в котором своих союзников и партнеров Москва сегодня удовлетворить не может, поскольку в производстве данных образцов техники и снаряжения Россия значительно отстает», — подчеркивает в комментарии Панкратенко.

«В том же, что касается систем тяжелого вооружения, авиации и вертолетов — приверженность Узбекистана российской военной технике сомнений в Москве не вызывает. Сегодня в России разрабатывается новая военная стратегия, под реализацию этой стратегии идет разработка перспективных видов вооружений. Узбекистан рассчитывает, что будет обладать этими образцами в первую очередь, и его уверенность в этом подтвердил Владимир Путин на переговорах с Исламом Каримовым», — рассуждает специалист.

«Военно-техническое сотрудничество с Узбекистаном мои собеседники в тех же российских военных кругах расценивают как более успешное, чем с Казахстаном. В анализе российско-узбекского сотрудничества есть много нюансов, которые некоторые эксперты, в силу разных причин, в том числе и политической ангажированности, зачастую упускают из виду. Поэтому и получается искаженная картина. Она не отвечает реальному положению дел, не раскрывает всю глубину российско-узбекских отношений, да уж давайте открыто — отношений Владимира Путина и Ислама Каримова, не отражает достигнутых между ними договоренностей». «Безусловно, появление оружия и снаряжения в значительных количествах представляет угрозу стабильности в любом регионе, где бы это не происходило. Но начнем с того, что тему есть смысл обсуждать после того, как будет просмотрена номенклатура оставляемого имущества и вооружений, проекты договоров с руководством республик, где все это будет оставлено, произведен анализ всего массива информации по данной теме. Я пока этой номенклатуры не видел, о наличии полноценных проектов соглашений мне тоже пока ничего не известно. Есть ряд неконкретных деклараций, есть ряд весьма эмоциональных выступлений журналистов и экспертов на эту тему. Конкретики — нет. А столь масштабная операция обязательно должна оставить след в документах. Видимо, аналитическому сообществу есть смысл сосредоточить свои усилия на более глубокую разработку данного вопроса и договориться об обмене информацией по данной теме, поскольку она действительно имеет серьезное значение для региональной безопасности и состояния баланса сил», — подчеркивает специалист.

«Но сегодня меня больше беспокоит другой вопрос. События в Сирии показали, что в случае возникновения конфликта внешние акторы способны очень оперативно организовать каналы доставки оружия оппозиции. В частности, Катар поставлял оружие и из Афганистана, совместно с США организовав его скупку у «местных», а затем — перебрасывая самолетами из Кандагара. Представляется, что уроки Сирии в той части, которая касается того, как Запад работает с оппозицией, как осуществляется комплекс информационных, специальных и иных мер ее поддержки, какие внутренние ресурсы страны, ставшей объектом вмешательства, задействуются против нее же (а это целый пласт, от исламистов до неправительственных организаций) — требует внимательного экспертно-аналитического рассмотрения именно применительно к нашему региону. Тем более, что взрывоопасного материала социального, экономического и иного характера здесь ну уж никак не меньше, чем в Сирии», — заключил Игорь Панкратенко.